НИКОЛАЙ ЗИНОВЬЕВ
Николай Александрович родился в станице Кореновской. Учился в ПТУ, станкостроительном техникуме, на филфаке Кубанского государственного университета. Автор нескольких поэтических сборников. Секретарь правления Союза писателей России. Лауреат международного конкурса «Поэзия третьего тысячелетия». Его стихи были опубликованы практически во всех литературных журналах России. Сделаны переводы на китайский, сербский и армянский языки. Член редколлегии «Бюро Постышева».
Весть
В мире уж давно нечисто,
Загляни в его нутро:
Зло упитанно, плечисто,
А Добро?.. А где Добро?
И любви весь вышел срок,
Секс пришёл любви на смену,
Воцарён везде порок,
Верность бьётся лбом о стену.
Похоть тешится, шутя,
И разврат плюёт на небо.
Продаёт себя дитя
За кусок гнилого хлеба.
Извращённый чей-то бред
Нарекли образованьем.
Срок пришёл весь белый свет
Называть другим названьем.
Если жить так силы нет,
Если сердце не на месте,
Если ты ещё поэт,
Содрогнись от этой вести.
* * *
Поди, пойми меня, убогого…
Для счастья мало надо мне,
Но только этого немногого
Не существует на земле.
Поэт
Куда б ни забрёл мой народ,
Вопросами вечными мучась,
Я с ним разделю его участь,
Любой я приму поворот.
И это не прихоть, не мода:
Быть эхом и тенью народа.
Утро
Просыпаюсь: та же роща,
Луг осенний так же сух,
И корова так же тоща,
И загадочен пастух,
Та же речка льнёт к плотине,
Те же птицы на весу
В том же небе… На картине,
Мамой купленной отцу
К дню его сорокалетья…
Вспомню я родные лица,
Разгляжу сквозь толщу лет,
И встаю, чтоб помолиться,
А другой причины нет…
* * *
Такое бывает нередко:
Очнёшься от праздных утех
И вздрогнешь невольно, как ветка,
С которой осыпался снег.
И с душной тоскою подранка
Глядишь, как на мёрзлом окне
Пустая консервная банка
Пылает в закатном огне…
* * *
Ночью в комнате спокойно,
На одной стене они:
Фото деда и икона —
Будто из одной семьи…
* * *
Снова эти кроны, кроны…
Снова этот лунный серп.
Что я видел в жизни, кроме
Этих ив и этих верб?..
Но как вспомню, сколько крови
Льётся в мире нашем, о!
Слава Богу, что я кроме
Верб, не видел ничего.
Старик
Какой колючий взгляд тягучий!
Я вижу, в нём вопрос сквозит:
«Я делал Родину могучей,
А ты что делал, паразит?»
Молчу я. Нервы на пределе.
Откуда взялся этот дед?
И что я сделал, в самом деле?
Где вразумительный ответ?
Осознаю́, что нет ответа.
Кровь отливает от лица, —
Я понял вдруг, как страшно это!
Впервые понял до конца.
Блаженный
Смотрит ясно, ходит боком,
Через грудь — ремень сумы.
Да, он тронутый. Но Богом,
А кем тронуты все мы?
* * *
Летним днём на завалинке
Видел я старика:
Пнями — пыльные валенки,
Мёртвой веткой — рука.
В ще́лях взгляда усталого:
Ни тоски, ни слезы́.
Будто дерево старое
Ждёт последней грозы.
* * *
Мне чужого не надо,
Мне верните моё:
Мою бабушку Надю
И улыбку её.
Мне чужого не надо, —
Мне верните покой
И станичное стадо,
И стожки за рекой,
Головастика в луже,
Моё место в раю…
И шестую часть суши
Мне верните мою.
* * *
Прохожу. На калитке одной
Надпись краскою: «Злая собака».
И действительно: взгляд ледяной,
Холка волчья и зубы. Однако
Отворяет калитку малыш, —
Года три ему, может чуть больше,
И верхом на собаку! О, Боже!
Мальчик, будто на кротком осле,
На цепном кобеле восседает.
Ничего он не знает о Зле,
И собака его не кусает.
* * *
Помнишь «Утро в сосновом лесу?»
Помнишь: тёплый туман? Медвежата?
Гирька ходиков спит на весу…
Ах, как время мучительно сжато!
Сами ходики нынче лежат,
Полускрыты чердачною мглою.
И следят пауки за игрою
Нестареющих медвежат…
* * *
И в том, что зла вокруг без меры,
И что вокруг без меры тьмы,
Виновны только маловеры,
И маловеры эти — мы!
На что мы, собственно, готовы,
Коль нет сил выдержать поста?
Застанет нас вопрос Христа
Врасплох, когда Он спросит: «Кто вы?»
И мы, поднять не смея глаз,
Услышим: «Я не знаю вас».
* * *
Одели меня и обули,
Слегка подтолкнули рукой.
Как море, не знавшее бури,
Душа излучает покой.
Тащу за собою салазки,
Все мысли чисты и ясны.
А вечером мамины сказки
Легко превращаются в сны.
Поступки не знают последствий,
Открытья на каждом шагу…
Конечно, всё это о детстве,
Куда я сбежать не могу…
* * *
Весь день брожу в полях зелёных
В каком-то призрачном дыму
Чудес Твоих несотворённых
По маловерью моему.
И поселяется прохлада
В душе, летящей налегке,
В опасной близости от ада,
От рая в страшном далеке…
* * *
Ну, о чём мне писать, деревенщине?
О соседе ли, ставшем косым
После драки? О бедной ли женщине
У которой повесился сын?
Всё по-прежнему в нашей провинции:
Те ж советские в парке кусты.
Даже в новое зданье полиции
Переехали те же менты.
И такая тоска несусветная
Вдруг меня накрывает порой!
О, ты тихая, скорбная, бедная
Моя родина, где твой герой?!
Не его ли под рученьки белые
В стельку пьяного тащат менты?..
И глядят в небеса оробелые
Вновь открытого храма кресты.
* * *
Стареет всё в подлунном мире,
Но ты на фотку посмотри,
На ней мне годика четыре,
А маме, значит, двадцать три.
Подумать только, Боже Правый!
Как молод мамин светлый лик!..
Шумит листва на фотке старой,
И обретает вечность миг…