Лада Миллер.
Сбивает с правильного шага

Божьи знаки

Там, где с гор сбегают маки,
Где оливы просят тени,
Кто-то пишет божьи знаки,
Опустившись на колени,

Чьи ладони, словно листья,
Чьи печали, словно плечи,
В алый зной макая кисти,
Разрисовывает вечность,

Чтобы там, где пепелище,
Вырос дом, поспело тесто.
Хочешь, мы с тобой отыщем
Это ласковое место?

Чтобы ты увидел Бога,
Чтобы я шептала: «Милый»,
Чтобы жизнь была нестрогой,
Чтобы смерть была красивой.

Там, где небо тучи застят,
Где от слез промокло море,
Кто-то пишет слово «Счастье»
И зачеркивает «Горе».

Там, где нежно и подробно,
Дружат люди и собаки —
Пишет кровью божьи знаки
Кто-то правильный и добрый.

Вот тебе август

Пятница, полдень, шаги на террасе,
Дом перевитый плющом.
Вот тебе август — ​он гол и прекрасен,
Надо ли что-то еще?

Поздние ягоды в битой тарелке,
Мягкий податливый рот.
Время открутит упрямые стрелки,
Чтоб ни назад, ни вперед.

Чтобы навек — ​переспелое лето,
Синяя терпкая даль,
Женщина, что до сих пор не одета,
Радость её и печаль.

Чтобы вокруг хризантемного слова
Пьяный разгуливал шмель,
Чтобы за августом снова и снова
Август. А хочешь — ​апрель.

Даная

Она говорит — ​я тебе Даная,
Не просто ласковая, нагая
Женщина,
Я тебе — ​цветок.
Не срывай, обнимай за горячий бок.
Поливай, следи за цветущим телом,
За нескучным садом моим следи,
Засыпай на моей груди,
Укрывай невесомо белым,
Раскрывай на жаркое раз-два-три,
Никогда не умри,
Но и это всего лишь начало рая.
Она говорит — ​я тебе Даная.
Он улыбается, будто знает
Сам,
Гладит по волосам,
По родинкам и родимым пятнам,
Дальше — ​невнятно…

Крестики-нолики

Очнемся — ​за окнами вьюга
Лопатит нехоженый сад,
Вся жизнь — ​узнаванье друг друга,
Но, Господи, кто ж виноват

В ненастьи внутри и снаружи,
В отчаяньи радости меж,
В тоске, что угрюмо утюжит
Белье индевелых надежд.

Очнемся, прижмемся, задышим,
Продлимся в недолгом сейчас,
И вздрогнет бездомная крыша,
Подхватит неприбранных нас,

Зимой беспросветной укроет,
Спалит небывалым огнем,
Чтоб умерло «все-еще-двое»
Родив «бесконечно-вдвоем».

Чтоб поровну счастья и боли,
Чтоб светом сияли окрест —
Любви огорошенный нолик,
Разлуки разлапистый крест.

Июнь без пяти

Окно приоткроешь — ​июнь без пяти,
Кудрявая челка сирени.
Жуки натирают до блеска хитин,
Сверчки разминают колени.

От солнечных пятен до розовых пят
Июнь оголтел и понятен —
Слова колосятся, дожди гомонят,
Настойчиво тикает дятел.

Прижмешься покрепче, замрешь у плеча,
Услышишь сквозь ропот неблизкий,
Как терпкие ягоды глухо стучат
О дно облупившейся миски,

Покажется — ​жизнь промелькнула и нет
Ее беспощадней и слаще.
Нахлынет листва, заколышится свет,
И голуби небо растащат.

Слова обнажат тополиную суть,
Теперь — ​обожать, до утра не уснуть,
А если и правда — ​июнь без пяти,
Пусть время забудет, что надо идти.

Сбивает с правильного шага

Сбивает с правильного шага
Внезапной памяти щелчок:

Вот поезд Амстердам-Гаага,
Натерший ногу башмачок,
Горчичник кофе, бублик теста,
Мальчишка с профилем Басё,
Пейзаж, срывающийся с места —
Стога, деревни, то да сё.

Дорога падает и длится,
Стучат колеса кастаньет,
В кармане вздрагивает птица,
Как перепуганный билет,
Жизнь распадается на части,
Перрон командует — ​Пора!

И расцветает слово «счастье»
В незаживающем вчера.

Не осень

На вкус и цвет оранжевый и терпкий
Крошится август, рвется на куски.
На озере играют водомерки,
Как будто бы гоняют взапуски.

Толпа опят — ​постукиванье пяток,
Так неуклюж в малиннике барсук,
Что не поймешь — ​смеяться или плакать.
Не осень — ​лето выпало из рук.

Горбушкой подрумянилась опушка,
Потрескалась песчаная губа,
При чем тут осень? — ​Девочка-подружка,
Сестра-хозяйка, женщина-судьба,

Все, что захочешь…
Вздрагивает птица,
Обжегшись о кленовую свечу.
Ты говоришь, что все еще случится,
Я улыбаюсь. Слушаю. Молчу.

На вкус и цвет оранжевый и терпкий
Проходит август. Всмотришься — ​и нет.
Но женщина протягивает ветки,
И небо улыбается в ответ.

Здравствуй, небо

Здравствуй, небо цвета blueberry,
Можно я побуду птицей?
Бог приходит в виде сумерек,
Убаюкивает. Снится.

Дом проклюнулся из прошлого —
Крыша в звездах, медный чайник.
Можно я побуду совушкой?
А еще небесней — ​чайкой.

Ах, какие здесь черемушки,
Так душисто, спело, ломко.
Хочешь, ласковой соловушкой
Буду? Или жаворОнком?

Чтобы сердцу прыгать лесенкой
От разлуки до заката,
Хочешь, буду песенна
И немножечко крылата?

Тишина заходит в горницу.
Небо сдобное поспело.
У плиты хлопочет горлица.
Только бы не улетела.

Синяя лошадь

Синяя лошадь по небу идет,
Сердце мое, не спросившись, крадет,
Мягко катает — ​по нёбу и так —
Розовый мякиш, смешливый кулак.

Желтая лошадь слетает с небес.
Там, где деревья — ​в одежде и без —
Двое, обнявшись, стоят на ветру.
Руки разнимешь — ​на месте умру.

Белая лошадь ушами прядет.
Жизнь — ​это нежно замешанный лед.
Страсть — ​это крепко заваренный ад.
Только б закутаться в твой снегопад.

Красная лошадь пускается вскачь,
Сердце берет на поруки палач,
Встреча вплетает разлуку в строку.
Время срывает чеку.

Так хочется неба

Так хочется неба с оттенком дождя,
Веселого паводка, терпкого мая,
Что дом из гудящей трубы вылетает,
Намокшие крылья, как ставни сведя.

И хлопают двери, и вазы дрожат,
Зажав непокорные стебли в объятья,
Танцуют в шкафах полуголые платья,
И галстуки, вытянув шеи, летят.

А мы, вдруг поддавшись на этот соблазн,
Друг с друга не сводим восторженных глаз,
И космос мигает, и бездна манит,
И тело на тело наводит магнит,

Чтоб спело в душе бесшабашное «пусть»
Чтоб счастье схватило за выпуклость грусть,
Чтоб в небе январском вскипела сирень,
Чтоб тенью своею почувствовать тень

Того, кто стоит у открытых ворот.
Того, кто вот-вот…

ЛАДА МИЛЛЕР
Поэт. Писатель. Печаталась в журналах «Дальний Восток», «Этажи», (Россия), «Литературный Иерусалим» (Израиль), «Эмигрантская лира» (Бельгия), «Новый Свет» (Канада), а также в газете «МК» и интернет-журнале «ЛИTERRAТУРА».
Книги: «Голос твой», 2015  г., Москва; «В переводе с птичьего», 2018  г., изд. «Время», Москва.
Родилась в Новгороде, с 1991 по 2002 жила в Израиле, с 2002  г. живет в Канаде.
Врач-ревматолог, замужем, трое детей.