Вспоминаю, как однажды, в ещё мирном 2016, на одном поэтическом сайте я впервые столкнулась с его стихами.
Чтобы специально искать и найти в мегатоннах строчек, которые были опубликованы на этом сайте, стихи, глубоко задевшие моё сердце, понадобилось бы много лет. Но случай — это божественный инструмент, я уверена.
И вот так я наткнулась на стихотворение, которое начиналось со строчек «Мы будем переписываться снегом — пусть от меня к тебе летят снежинки…». И сразу вспомнила стихотворение Симонова, в котором есть финальные строчки: «Всё я жду, что с ёлки мне тебя подарят». Не потому, что автор подражал Симонову. Нет, это было абсолютно самостоятельное стихотворение, наполненное энергетикой, подобной энергетике Симонова. Пронзительной, лиричной и понятной, как всё настоящее. «Борис Бергин» — прочла я подпись.
Отчего‑то смущаясь и преодолевая напавшее на меня косноязычие, я оставила отклик. И Борис Бергин ответил мне. Так началось моё знакомство с его Космосом.
Жизнь — копейка, не спится ночью,
И спасает одно в этом времени злом — Быть тебе теплом.
Позже я узнала, что Борис по образованию физик-ядерщик.
Такой космический сплав из физики и лирики, мудрости и мальчишеской бесшабашности и есть основа его поэзии.
Прочитав всё, что отыскала на том сайте, я открыла поисковик и нашла его дневник в Живом Журнале. Стихов в нём не было ни одного. Только разноплановые заметки.
Так я узнала, что Борис многие годы жил в Донецке и отстаивал русский мир.
Эта война надолго, но мы не могли иначе,
когда бессильны слова, мат и молитвы,
когда уже даже никто не плачет…
То стоишь покорёженной многоэтажкой,
и будешь стоять сколько хватит силы,
среди русского поля, в белых таких ромашках,
под русским небом, словно платочек, синим.
Мне повезло познакомиться с Борисом, беседовать с ним. Нет в нём никакого самолюбования, никакого снобизма, гордыни и прочих, неприятных во многих нынешних поэтах, качеств. Борис пишет не так уж много, увы. Зато он ещё и прекрасный переводчик. Для переводящего зарубежных поэтов очень важно, на мой взгляд, самому владеть стихосложением, иметь так называемое «чувство языка».
Я очень люблю Лорку в переводе Гелескула. Но, когда я читаю переводы Бергина, мне кажется, я знаю испанский и читаю на испанском. Настолько они органично звучат. Настолько много в них той, настоящей Испании, символичной, томной, тёмной, солнечной, жаркой, цветной, любовной, смертной, живой.
Если смерть — это смерть навечно,
что с поэтами будет всё же
и с тем, что давно уснуло,
о чём и не помнят больше?
О солнце надежд и света!
Воды чистота! Новолунье!
Сердца детей непорочных!
Души камней заскорузлых!
Сегодня чувствую в сердце
неясное звёзд дрожанье,
все розы белые ныне,
как горе моё, как страданье.
Федерико Гарсия Лорка, перевод Бориса Бергина.
И я в этих переводах как будто заново открываю Лорку. Лорка, сонеты Шекспира, поэты Латинской Америки — вот что Борис Бергин перевёл и переводит. Я уверена, что это огромный труд.
И ещё. Я могу утверждать, что любовная лирика Бориса Бергина умеет делать женщин моложе и прекраснее.
Хотела привести цитаты, но это почти бессмысленно, потому что каждое его стихотворение о любви — магия.
Колыбельная для crazy
Ты мне говоришь, что я буду красивым дедом,
а я говорю, что я столько не проживу.
Мы этим летом с тобой никуда не уедем,
и разве там что‑нибудь есть ещё наяву.
И лета осталось всего только две недели,
и в воздух ночной уже добавляют ментол,
все летние дни стрекозиные пролетели,
где был бы под каждым листком нам и дом, и стол.
А я позабыл все мелодии колыбельных,
поэтому, crazy, мы больше с тобой не спим,
но август млечным путём наше небо забелит,
и будет во тьме нам немного светлее с ним.
Ты в кофе мне льёшь молоко и легко взбиваешь
в фарфоровой чашке молочные облака.
Пить ночью кофе и чувствовать, что живая,
уже ненормально в средние эти века.
Ты мне говоришь, а я всё ничему не верю,
не помню, не знаю я нежных каких‑то слов.
Я так не хочу уже больше считать потери,
давай попробуем просто считать слонов.
Его стихи не похожи друг на друга, но при этом в каждом из них можно сразу узнать почерк Мастера.
Эти стихи одновременно для каждой и о каждой женщине. И для всех сразу женщин и мужчин. Потому что они о вечном. Доступно и элитарно, красиво и просто, жёстко и нежно, по-мирски и надмирно, сказочно и жизненно, больно и светло. И неповторимо, неповторимо…
«Я хочу говорить о любви языками всеми» — написал он однажды. И говорит.
Неправильный мёд
У неё неправильный мёд,
в доме перекошенный свет,
и ножей наточенных нет,
слов её никто не поймёт.
Время у неё всегда вспять
белкой крутится в колесе
и когда встают люди все,
то она идёт тогда спать.
Летом у неё белый снег,
а зимою вишни в соку,
вместо плача у неё смех,
вместо смеха слёзы текут.
Осенью вообще кавардак,
то ли осень, то ли весна —
расцветают розы в руках,
и взлетают птицы во снах.
Дом её почти что не дом,
на семи залётных ветрах,
а какой внутри неё страх,
разве кто узнает о том.
В стороне молва и война,
и как будто жить ей легко…
Млечный путь прольёт молоко
в кофе, что сварила она.
Даже если не повезло,
напевает, пусть и не в такт,
будет что‑то в мире не так
без её неправильных слов.
С днём рождения, самый любимый поэт! Пусть Бог, при рождении поцеловавший тебя в темечко, хранит тебя. Чтобы ты мог и дальше дарить людям своё волшебство. И бесконечную любовь.
Быть поэтом тяжело, а не быть им — невозможно, если ты им родился.
«Быть или не быть?» — это не твой вопрос, Боря. Непременно быть!
