Анна Арканина. Три слова нежности

АННА АРКАНИНА
Поэт, радиоведущая. Родилась в городе Сургут Тюменской области, живет в Москве. Окончила МГУ имени М.В.  Ломоносова, факультет иностранных языков и регионоведения. Лауреат чемпионата Балтии по русской поэзии (2016  г.). Шорт-лист интернет-конкурса «Эмигрантская лира» (2018  г.). Лауреат (3 место) национальной премии «Поэт года» в основной номинации 2018 года. Публиковалась в литературном журнале «Плавучий мост», автор сетевого поэтического альманаха «45-я параллель». Автор двух поэтических книг: «Воспитывать нельзя» (2015  г.) и «Легче пёрышка» (2019  г.). 

 

---

 

 

три слова нежности

сколько в нежности неизбежности,
неизбывной тоски земной –
от сиренью пропахшей ревности
до короткого слова – ​мой.

в наизусть изучивших пальчиках
грубость линий, скулы излом…
будто зыбку, во сне раскачиваешь
слово ласковое – ​вдвоём.

будто нет ничего в ней лишнего,
светит, точно в ночи маяк.
все сошлось воедино, слышишь ли?
в слове (с губ сорвалось) – ​твоя.

 

* * *

Истончается осени профиль –
чуть острее и жилистей век,
будем пить свежесваренный кофе
и грустить по опавшей листве.

Будем жить без оглядки на случай,
легковесное время губя,
и смотреть, как червлёная туча
все заметней уходит в себя.

Как прижмётся дитё и заплачет,
в материнский уткнувшись подол.
Просто маленький плачущий мальчик.
Просто детские слёзы с водой.

Просто случай прижаться и слушать,
растревоженный гомон ворон.
Никогда будто не было лучше
изумленных редеющих крон.

 

Голубка

Я клевала с рук, я клевала суть
на лету пыталась я не уснуть.
Вот какие пёрышки отросли –
золотятся радугой от росы…

Верная голубка, ау-ау
и сама не знаю, кого зову.
Это поднебесье? Который круг?
Ты найдись когда-нибудь, милый друг.

Яблоки, сердца ли всю ночь стучат,
остывает тайна, горит – ​свеча.
Подлетела ближе, открыла клюв
и случайно выронила «люблю».

…Вечность – ​это августа краткий миг,
дуновенье бабочки, речки – ​блик.
Что за птица странная в вышине?
Над тобой кружит, а болит во мне.

 

Туманы

не говори разлука вслух
не говори
в разлуке лук натянут до предела
и кто-то счёт на раз начнёт внутри
пугая мир задумчивый и белый
не говори разлука
промолчи
мы до весны дожили дотерпели
кому куда
а к нам летят грачи
и мы ещё ничуть не постарели
на чёрном белое на белом чёрный дым
и дерево темно и крючкотворно
нам суетливым и полуживым
весны по горло
туманы суматошные ручьи
не говори разлука промолчи

 

* * *

Я писала письмо,
писала его много лет.
Сочиняла как музыку: до-ре-ми.
Вот еще рука дописывает, только свет
в ночь уходит и прячется за дверьми.
Подрастали буквы, не буквы – ​строй,
гордецов упрямых и нежных слов
через строчку девичье: «будь со мной»,
после точки важное: «будь здоров».
А с годами строчки текли быстрей
вскоре стало ясно слова – ​вода…
Обещали, все должно отболеть,
но пока никто не сказал когда.

Я сложила письмо в бутылку – ​пускай плывет,
пусть им шторм играет, глумится мрак.
Если мне когда-нибудь повезет,
пусть его поймает седой рыбак.

 

Ниоткуда

Замело – ​мело – ​заштриховало,
наяву пуржило и во сне.
Жизнь моя: подушка – ​одеяло –
и за занавеской тёплый снег –

мается по улицам и скверам,
будто счастье пыжится догнать.
Никогда нас не было, наверно,
если я забыть смогла опять.

Подойди, ну разве можно ближе?
Шёпотом о важном говори.
Мы с тобой не встретились в Париже
и уже не встретимся в Твери.

Чаще бьётся венка на запястье,
в синем море – ​сердце рыба-кит.
Белый снег – ​безмолвный соучастник
ниоткуда взявшейся тоски.

 

Вот-вот

Вот до границы лета добежим,
где на лугах цикада дребезжит,
где ряска у горбатого мостка,
и ты идёшь на свет меня искать.

Пусть небо льет холодное вино,
тащи бокалы, вёдра – ​всё равно —
для поцелуев лучших нет времен,
где глаз соцветья и макушки лён.

И колоколит смех на всех ветрах,
лежит туман на частоколе трав,
рука течёт по крепкому плечу,
не боязно, не холодно ничуть.

Взъерошенную иву клонит в сон,
бьёт краснопёрка по воде хвостом.
Где шепчется про нас с тобой листва, –
нет одиночества,
одни слова,
слова.

 

Этот весь август

Не считает август цветы и встречи,
щедро тратит звезды – ​ему не жаль.
Август – ​это вязкое слово «вечность»,
край дороги, там, где без края даль.

Это пыль на содранных в кровь коленках,
тишина уснувших в дому вещей,
молока прилипшая к носу пенка,
вёрткий луч, сбежавший в дверную щель.

Это в поле вызревшая свобода,
зёрна веры, лютик, ячмень, ковыль.
и глядящий снизу, вполоборота,
василёк невиданной синевы.

Дом у речки белый одноэтажный
и в саду, и в небе звенящий Спас…
…И боишься выдохнуть: как же, как же
этот август весь уместился в нас.

 

искусство беседы в облаках

там в облаках на каждый топкий шаг
обломки слов как бабочки кружат
на вдох и выдох крыльями моргая
ты говоришь что было то прошло
а я молчу ни слова за душой
как будто бы с рождения немая

пылит дождем апрельское нутро
осталось чуть за облаком метро
уже дошли до ручки до китая
ты вспомнишь этих я совру о тех
и на прощанье мой последний смех
как бабочка взметнется золотая

 

50 оттенков

Иди сюда! – ​смотри, как много нот
слетают, задевая за живое,
звучат из всех пустот, со всех длиннот,
и только время – ​дело наживное.

В который раз показывает фильм
про пятьдесят оттенков золотого,
и мы огнём объятые горим,
но не подумай ничего такого.

Взгляд опускает вниз нескучный сад,
где медяки сердец и снов ледышки
берёзы щедро сыплют на асфальт
и оголяют белые лодыжки.

И не прервать паденья, не устать,
не отвернуться, сделав дело, сонно.
Передаю тебе из уст в уста
по буквам: о с е н ь.
Медленно.
Дословно.

 

Время вдвоём

вдвоём у песчаной полоски
где время шампанское брют
где к берегу жмутся берёзки
и голые рыбы снуют

зажмуриться сказка не сказка
а воля покой и река
пространство тетрадка раскраска
ключица коленка рука

жжёт в ребрах сгустившийся воздух
минуты зажаты в ладонь
любить это сладко и просто
любить это нежность и боль

подслушаешь берег осока
шумит суматошная ель
любовь это чад и морока
желания виолончель

 

* * *

В этой осени тихой – ​в карманах пустующей улицы,
где с любой стороны так удобно пробраться тоске —
дайте света, включите мне свет, чтоб от света зажмуриться,
(как пластинку заело – ​три раза сказала про «свет»).

Чтобы только взмахну рукавом и стихи мои белые
полетели, как стайка подросших за лето гусят.
Вот я сяду скучать под раскидистым мокнущим деревом,
а они в тонком небе гогочут и дальше летят.

Чтоб любимый меня обнимал и про счастье загадывал,
пусть по телу от крепких объятий и нега, и дрожь…
А на улице, шаркая ножкой, резвился и падал бы,
в лёгкой куртке распахнутой ​юный, отчаянный дождь.

 

Звуки

Играет музыка – ​мы в ней с тобою звуки,
сквозь время слышно, как друг другу тянут руки
две ноты с чистого листа, с соседних строчек
звучат длиннее и отчётливее прочих.

Вплетаясь в музыки простор стройней и строже,
как будто так звучать за нас никто не сможет.
Играем как в последний раз, но кто осудит?
Соединяем голоса, печали, судьбы.

«Разлук так много на земле»* подхватим гордо
в скрипичном – я, ​в басовом – ты, ​звучим аккордом.
Не знал паромщик у реки, у переправы,
что между нами ​двадцать лет и две октавы.
__________________
*строчка популярной песни «Паромщик».

 

Полдень

Неспешна тишина в поселке дачном
медовая, тягучая на вид.
И даже слышно, как из тьмы чердачной
вниз по лучу сбегают муравьи.

Чу, оживает звук в цветочной чаше,
вибрирующей мантры гулкий «бжжж»
И станет что-то важное неважным,
пока мы здесь забытые лежим.

Пока наш поздний завтрак недоеден
и синь озер вливается в глаза,
покажется на том и этом свете:
застыло время в полдень на часах.

Пусть лето, как засвеченная пленка,
течет себе, течет в себе, сквозь сны.
Я слово подбираю и котенка.
И по траве бежит навстречу сын.

 

Ненастья

Какой сегодня день? Промокли ноги,
знобит в предсердье третье ноября.
Ждет девушка Ненастья у дороги,
возможно – принца, может быть, – тебя.

И сыплет снег задумчивый и мягкий,
рябит весь мир, как телек от помех.
И лают снегу тощие дворняги,
седые морды вскидывая вверх.

Как будто вспоминая день вчерашний:
обмылок солнца, на траве кота.
Истошно хают выпавший пустяшный
и, кажется, пришедший навсегда

беспечный снег. Там на границе света,
не разглядеть лица ее в упор –
идет Ненастья – ​девушка поэта
сквозь сердце тихой улицей во двор.

 

всё это джаз

парное молоко припухших губ
и бабочки любимых глаз цветут
играет джаз неистов грешен груб
вглядись скорей он здесь он там он тут

как музыки нашедшая волна
впусти в постель гертруда дай вина
как только смерть бывает жизнь одна
испей мою мелодию до дна

коснись волос скажи ушел в запой
басы грохочут я иду с тобой

…качает нежность извлекая ноту боль
какая мука эта музыка любовь

 

* * *

Тихо так, что хочется заплакать,
петь и пить какую-то бурду.
Что же ты молчишь, моя собака,
ни о ком вздыхая на ходу?

Сумерек пронзительные лица,
мёрзлых дней последняя пора.
Пролетит внутри, робея, птица,
выпорхнет у третьего ребра.

Видимых границ не нарушая,
на ладонь присядет чуть дыша.
Ни за кем идёт весна большая,
никому не сможет помешать.

 

Лови меня

Ты падаешь – ​и я тебя держу,
я падаю – ​ты подставляешь руки.
Уходишь ты – ​примерно вечность жду,
а вечность это пшик всего по сути,
чтоб так любить, чтоб в горле встал ребром
прозрачный воздух нежности, забвенья.
Как я дошла – ​всю жизнь пройдя кругом
до истины и до стихотворенья?
Подставь мне руки – ​ты мне будешь свет,
ты будешь свят – ​лукав, любим, беспечен.
Моим дыханьем сбивчивым согрет,
прошит насквозь и вновь очеловечен.
Лови меня по тропам и словам,
по птичьим крикам в сонном поднебесье.
Я тут, я между, я пригрежусь там,
на дне едва живого слова «вместе».

Подставь мне руки, вот теперь пора –
лови меня – ​я падаю, я па…

 

Просыпайся

мы неспокойные не надо укрывать
ложимся засветло в холодную кровать
от сердца ключик проверни тирлим-бом-бом
всё до утра ничейным выветрится сном

всё что иллюзия то всё она и есть
обрывки памяти надежд скупая взвесь
порядок в доме горький чай торшер луна
ты пригласи её покувыркаться к нам

нас в лодке двое а кругом вода воды
круги расходятся струится неги дым
будильник буря просыпайся будет шторм
нам чуть за сорок оклемаемся потом

 

осенняя дорога

осенней дороги тревога
как плохо и холодно без
осталось мой ангел недолго
идти через сумрачный лес

где слышен судьбы твоей окрик
мурашатся спины осин
где зубчатых крон иероглиф
и черные птицы над ним

и ухает время и плачет
внутри отжелтевших ночей
собака бывает бродячей
собака бывает ничьей

идем же в осиную жалость
где в пряной летящей листве
немного любови осталось
и твой
только твой человек

 

Рассветы

Ничего ​живем–​не замечаем,
до утра баюкая хандру.
Я свои рассветы приручаю –
будто птиц прикармливаю с рук.

Золотой, сияющий, тревожный –
тёмных крыш касаются крылом.
Полюбить – ​ну, разве это сложно?
Сложно разлюбить тебя потом.

Провожаю радостно и горько,
каждый из невстреченных с тобой:
горихвостка, жаворонок, сойка,
бледный, беспокойный, голубой.

Мчит рассветов огненная стая –
день за днём, из года в новый год.
Ах, как долго сердце заживает!
Вот еще рассвет,
и заживет.

 

Ни слова об осени

Можно остановиться,
смотреть на свет –
тонкий, прозрачнее маминой легкой шали,
слушать, как пузырится в саду ранет,
время застиранное ветшает.
Будто бы резкость наводишь – ​вот
прошлое в оптике проступает:
сын-первоклассник из школы вчера идёт
и по пути из куртки своей вырастает.

Пауза виснет в тёмном углу двора.
Форточка хлопает, воздух глотая пресный.
Каплет ритмично (как не устанет?) кран.
Завтра, сегодня, вчера,
отныне и присно…

 

Ты ли?

Будто это птица оглянулась,
сквозь ресницы ​свет – ​тягучий мёд.
Я окликну: ​«Ты ли, моя юность?».
Яблоко уронит и вспорхнёт.

Яблоко покатится на блюдце.
Яблочный пирог давно готов.
Это ж надо так ей оглянуться!
Что не надо (тише-тише) слов.

Что и так давно мне стало ясно,
если любишь – ​просто отпусти.
Яблоко упало и погасло.
В средостенье ойкнул новый стих.

Режь пирог, не я ль просила тише?
Тонкой корки аппетитный хруст.
Ветер за окном сады колышет.
Яблоко упало, ну и пусть.

 

Скажи

такое лето в общем без затей
игрушка солнца раковина дней
до горизонта острая трава
рассветный луч разбуженный едва

по краешку бежит по волоску
скажи роса и мокро языку
вишневый вкус у приоткрытых губ
и сладкий поцелуй на берегу

прозрачных крыльев лепет стрекот грай
свобода только здесь ты так и знай
на острие рассветного ножа
скажи люблю научишься дышать

 

 

Фото pixabay.com