ВЛАДИМИР ТЫЦКИХ
Родился на Рудном Алтае, окончил Усть-Каменогорское медицинское училище и Киевское высшее военно-морское политическое училище. Служил на кораблях и подводных лодках на Балтике и Тихом океане. Автор более 30 книг прозы, поэзии, публицистики, литературной критики. Член Союза писателей СССР (России) с 1988 г.
Член Русского географического общества. Заслуженный работник культуры РФ. Живет во Владивостоке.
* * *
Что помнят море и река,
О чём вздыхает лес,
И вспоминают облака,
Глядящие с небес,
Пока они летят легко
И тают, словно дым,
Над лесом, морем и рекой,
Над временем своим?
Забудут море и река
У берегов родных,
Забудут лес и облака,
Как я глядел на них,
Что ненавидел, что любил,
Каким горел огнём,
Что спас, быть может, что сгубил
Во времени моём.
Но как-нибудь в родном краю
Грядущий кто-нибудь
Захочет в книжечку мою
Однажды заглянуть —
Там на него издалека,
Как на меня, глядят
И лес, и море, и река.
И облака летят.
* * *
Я вижу то ясно, то смутно —
цветут во дворе тополя,
и с дворником ветер попутный
асфальт подметает, пыля.
А в цокольном полуподвале
в кирпичном дому угловом
далёкая девочка Валя
нет-нет, да мелькнёт за окном.
У старого полуподвала
распахнуто настежь окно,
где музыка долго играла,
так долго, что стало темно.
Вечерний закат отдымился.
Зажглись в поднебесье огни.
Наш дворник во мгле растворился.
Остались мы с ветром одни.
И лился из полуподвала
такой ослепительный свет —
казалось, и ночь не настала,
казалось, и старости нет…
* * *
Грядущая прохлада пробужденья
В полуночный не проникает дом,
Пока горят последние поленья
И наполняют комнату теплом.
Пока рассвет в окошко не заглянет,
Не пропоют побудку петухи,
Один уснёт и спать не перестанет,
Другой не бросит сочинять стихи.
Ещё, пока не рано и не поздно,
Светиться будет звёздный небосклон,
И кто-то будет вздрагивать тревожно,
А кто-то будет видеть сладкий сон.
И по утру, всё помня и приемля,
Увижу я, шагая в новый день:
Ещё стоят в саду моём деревья,
И от жары меня спасает тень.
Январская песня
Длится, не стихает, не сдаётся
Пляска, кутерьма и канитель:
То ли над судьбой моей смеётся,
То ли плачет русская метель…
Холмы земли великорусской
До неба снегом замело.
Нам было бы, конечно, грустно,
Когда бы не было светло.
Поют протяжно снеговеи
В холодном сердце января.
Я тёплой нежностью твоею
Согрет, славяночка моя.
Пусть ветер северный остудит
Вдаль уходящие холмы.
Весна придёт, она рассудит,
Как жили мы в плену зимы.
И, наступив бесповоротно,
Припомнив позапрошлый век,
Расскажет нам, как неохотно
На Чёрной речке таял снег.
Мы как натянутые струны,
Но тихо скажем: ну и пусть
Что кто-то ветреный и юный
Не разделяет нашу грусть.
И тёплые ветра задуют —
Их терпеливо ждёт не зря
Зелёная трава июня
Под белым снегом января…
Длится, не стихает, не сдаётся
Пляска, кутерьма и канитель:
То ли над судьбой моей смеётся,
То ли плачет русская метель…
Прогулка
Проснуться, умыться и выйти из дому
К театру, где модное гонят кино,
К тропе ли, ведущей к обрыву крутому,
К друзьям ли, которых не видел давно.
Пройти ли неспешно по улочке старой,
По правой ли, левой её стороне
К безлюдному скверу, что помнит гитару,
Поющую песню о давней весне.
А может, отправиться прямо к причалу
На берег, смотрящий в знакомый простор —
Туда, где тебя так полжизни качало,
Что память и сердце штормят до сих пор.
Направо, налево пойдёшь или прямо —
Уже от судьбы никуда не уйти,
Уже не пройти мимо Божьего храма,
Уже не сойти и не сбиться с пути.
Дом родной
Я, наверно, чуть-чуть постарел
И порою бываю угрюмым,
Но соседей, уставших от дел,
Не тревожу нечаянным шумом.
Поднимись по ступенькам моим —
Я походку без звука узнаю.
Мы о прошлом с тобой помолчим,
Мой давнишний жилец, мой хозяин.
Сколько горьких разлук и потерь
Нам с тобой подарила дорога?..
Всё мне кажется — скрипнула дверь,
И морозцем пахнуло с порога.
Слышу шаг твой по комнате в такт
Светлой музыке юного смеха
Так подробно, отчётливо так,
Словно ты никуда не уехал.
Ничего в этом мире большом
Для души не придумано ближе —
Я твой дом, человек, я твой дом,
Я тебя никогда не обижу.
Вдалеке, во дворцах дорогих,
Ты чего-нибудь в жизни добьёшься…
Не пройди мимо окон моих,
Если в город родимый вернёшься…
Мечта
Вранью, порой, везло невиданно,
А правде очень не везло.
То чьей-то слабостью, то выгодой
Питается мирское зло.
От сотворенья всё заметила
И всё в строку вписала жизнь.
Нет ничего на свете третьего:
Всё в мире — правда, кроме лжи.
Как сыпь, удвоится, утроится,
Сама собой заражена,
Ложь гноем новой лжи покроется.
А правда будет прочтена.
* * *
Какой-то радости случайной,
Какой-то мелочи одной,
Какой-то не открытой тайны,
Какой-то музыки простой
Чуть-чуть душе не доставало,
Чтоб, в такт с мелодией дыша,
Душа бы плакать перестала
И петь бы начала душа.
Пусть кто-то не захочет слушать,
А кто-то слов не разберёт,
К молчанью приневолить душу
Нельзя, когда она поёт,
И нет ни зрителей, ни судей —
Душе одной судить и знать,
О чём она не скажет людям,
С кем будет петь, а с кем молчать.
* * *
Желаний омут, и пучина страсти,
И жар мечты о славе и любви…
Но если где-то есть рецепты счастья,
То ведь они у каждого свои.
Бывает мало дел и много шума,
И как-то всё не ладится с мечтой…
Я иногда о счастье тоже думал,
Пока не принял формулы простой.
Найти в себе, что Бог тебе отмерил,
И мать с отцом, как тяжко ни жилось,
Смогли взлелеять и привить сумели,
И всё не без труда, но прижилось.
Останется за дело крепко взяться
И, не жалея сил, на том стоять,
Чтоб от соблазнов сладких удержаться
И Божий дар на них не разменять.
Друзья увидят, время подытожит,
Что счастьем жизнь не обошла тебя,
Особенно, когда тебе, быть может,
Спасибо скажет Родина твоя.
* * *
Мы живём между бед и потех
И не знаем, что завтра случится.
Время лечит, похоже, не всех,
А лишь тех, кто способен лечиться.
В Белой Веже, прости нас Аллах,
Мы хлебнули вселенского срама
И в зыбучих кайсацких песках
Сдуру бросили меч Тюратама.
Дурачины, спаси нас Господь,
Поглядев на витрины Европы,
Мы вернули на троны господ,
А себя записали в холопы.
Не дешёвые сказки плутов —
Мы свой ум одурманили сами
И слепили из грязи шутов,
Чтобы грязь посмеялась над нами.
Мать-земля, дураков не жалей!
Их без жалости время рассудит.
Есть надежда — мы станем умней.
А не станем — нас просто не будет.
* * *
Я тебе говорю, всё прекрасно.
Всё пропало, себе говорю.
Только ты не терзайся напрасно,
Я тебя ни за что не виню.
Не виню, что могла бы остаться
Любоваться весной и луной,
Но ушла, не успев попрощаться
И меня не позвав за собой.
Не виню, что глядел так несмело
На тебя, на весну и луну,
Что так сильно в груди заболело,
Что тебя я назад не верну.
Не виню, что за грустью перронной
Потерялся спасительный след,
Что в моей записной телефонной
Ни вацапа, ни адреса нет.
Напишу, как могу, неумело,
Но куда я отправлю письмо?
Знаешь, сердце само заболело,
Пусть и лечится как-то само.
* * *
Давай мы чаши до краёв наполним
За то, чтоб жизнь наполнить до краёв.
И за помин души. Душа запомнит,
Как жили мы, как мучили её.
Пускай душа простит. Понять нас просто.
Ведь если мы с тобой сейчас и тут
Не скажем преждевременного тоста,
Его уже без нас произнесут.
В неведомых краях, в просторе млечном,
Откуда только ей Земля видна,
Она, душа, нас будет помнить вечно
И не забудет наших слов она.
Давай полней наполним наши чаши,
Когда над нами звёздный свет горит,
И выпьем за себя, за землю нашу,
Пока душа с душою говорит.
* * *
Не отыщешь дороги в былое,
Как с тоскою назад ни гляди.
Только — странное дело такое —
Никуда от него не уйти.
Как уйдёшь от нечаянной встречи
И разлуки с родимой землёй
Так надолго, настолько далече,
Чтоб уже не тянуло домой?
Как уйдёшь от Христового храма,
Что взорвал несмышлёный народ;
От приютной светёлки, где мама
Колыбельную песню поёт?
От пропавшей без адреса гостьи,
Чьё в прихожей висело пальто;
От упавших крестов на погосте,
За которым не смотрит никто?
Через муку, и смуту, и вьюгу —
Не стыдясь, не страшась ничего —
Как уйдёшь от пропащего друга,
Если ты был один у него?..