ВИКТОР ЗАВОДИНСКИЙ
Виктор Григорьевич родился в 1946 году в г. Артём Приморского края. По образованию физик, закончил Пермский государственный университет в 1969 году. В настоящее время – доктор физико-математических наук, директор Института материаловедения. Автор нескольких книг прозы и многих публикаций в журналах и литературных сборниках (в Москве, Владивостоке, Хабаровске). Живет и работает в Хабаровске.
Девушку зовут Анжела, а Ветер – это ее пес, сибирский хаски. Анжеле двадцать пять лет, у нее смуглое овальное лицо, гибкая сильная фигура, небольшой с легкой горбинкой нос, тонкие черные брови и блестящие, черные глаза, похожие на две большие маслины. Внешность выдает в ней происхождение от далеких по времени греческих предков, заселивших побережье гостеприимного Эвксинского Понта еще во времена скифов. Анжела родилась и выросла в Геленджике, где давно смешались и породнились местные и пришлые, и никто уже не знает толком, сколько в его жилах какой крови. Пожалуй, в Анжеле кроме греческой, еще и цыганской крови предостаточно. Потому что не может она сидеть на месте, не по сердцу ей многолюдные геленджикские пляжи, тихие радости зеленого курортного городка. Со школьных лет пристрастилась она к походам в горы, сияние снежных вершин стало ей ближе синевы безбрежного моря, прожженная у костра штормовка сделалась милее модного платья, а тяжелые трекинговые ботинки – привычнее туфель на высоком каблуке. И так велика была ее страсть к горному бродяжничеству, что не всегда ей удавалось найти себе компанию, часто случалось, что друзья ее по походам были заняты другими делами как раз в тот самый момент, когда ей становилось невтерпеж, когда душа ее рвалась из духоты повседневности, и сердце трубило дорогу. И тогда она завела себе Ветра. Хаски – рабочие собаки, тянуть сани с грузом у них в крови, но за неимением саней, пес хаски может носить и вьюк, следует лишь его приучить. И Анжела приучила.
Ветер еще подросток, ему нет и полутора лет, хотя внешне он выглядит как вполне взрослый, сильный пес, который легко несет на себе восемь килограммов груза – пропитание для себя и хозяйки. Как большинство представителей его породы, он голубоглаз, неизменно дружелюбен и чрезвычайно подвижен. Ветер рад всему на свете: рад хозяйке, рад горам, в которых есть простор его энергии, рад встречным людям, солнцу, дождю, снегу и ветру. Недружелюбен он только к кошкам, этим маленьким нахальным существам, полагающим, что они самые главные в этом мире. Кошки будят в нем древнюю, волчью натуру. Хаски могли бы быть прекрасными охотничьими собаками, если бы много веков назад люди не сделали из них ездовых.
Многочасовой путь по асфальтовым (а кое-где и гравийным) дорогам остался позади. Позади и КПП – пропускной пункт заповедника. Анжела извлекла из багажника рюкзак, трекинговые палки и вьючную сумку для Ветра. Пес, истосковавшийся по движению и простору, радостно подставил спину под груз. Перед ними лежало плато Лаго-Наки. Девушка вступала на него впервые, маршрут был ей нов и немного тревожил. Она знала о нем довольно много от друзей и знакомых, читала в Интернете, но, как известно, между услышанным и увиденным – целая жизнь. Зачем она приехала сюда? Зачем захотела идти много дней одна, сопровождаемая лишь веселым, неугомонным псом? Мы с вами, пленники пыльных городов и сонных деревень, можем только недоуменно пожать плечами. Совсем недавно Анжела потеряла работу, которая в Геленджике считалась престижной (она работала диспетчером в пожарной части), но ей давно опостылела, ибо заставляла сидеть в четырех стенах и общаться с миром только по телефону. Она еще не решила, чем будет заниматься дальше, какую работу или учебу искать, судьба подарила ей миг свободы, и Анжела радостно расправила крылья и полетела в Лаго-Наки, о котором давно мечтала.
В Адыгее есть красивая легенда о молодом пастухе Лаго и красавице Наки, дочери местного князя. Лаго и Наки полюбили друг друга и, зная, что отец девушки никогда не согласится на их союз, бежали в горы. Князь послал за ними погоню. Когда влюбленные увидели, что окружены, они поднялись на вершину горы, взялись за руки и бросились вниз. Но Лаго и Наки не разбились. На глазах изумленных княжеских джигитов их распластанные в небе тела плавно опустились к подножию гор и превратились в прекрасное зеленое плато – плато Лаго-Наки.
У Анжелы еще не было своего Лаго, с которым она могла бы бежать в горы. Конечно, к двадцати годам она уже познала любовь, познала и разочарование, но и то и другое не слишком затронуло ее сердце и душу, дав им лишь необходимый опыт. Девушка верила, что главное ее чувство еще впереди, что ее еще ждет встреча с тем единственным, кто создан только для нее.
[themoneytizer id=»48002-28″]
У нее не было подробной карты плато, только простенькая туристская схема и компас. Она знала, что если будешь долго идти прямо на юг и нигде не собьешься влево, то через Инструкторскую Щель выйдешь к приюту «Фишт». От приюта, через Фишт-Оштенский перевал можно дойти до озера Псенодах, а оттуда, по широкому проходу между горами Оштен и Пшехо-су вернуться к исходной точке. Маршрут этот часто именовали Золотым Кольцом Лаго-Наки и обычно сочетали с восхождениями на Фишт или Оштен, а то и на обе вершины сразу. Восхождения были несложными, по силам любому здоровому человеку, особенно на Оштен.
Анжела поставила палатку на отшибе, подальше от бензиновых «эманаций» джипа, привычно приготовила ужин. К людям ее не тянуло, она часто ходила в горы одна и любила уединение. Зато Ветер оббегал весь лагерь, перезнакомился со всеми его обитателями и вернулся к хозяйке, весело сверкая бирюзовыми глазами и довольно облизываясь – как всегда, его чем-то угостили. Девушка отругала пса за попрошайничество и выдала ему миску с кашей, приправленной пеммиканом, которую он тут же охотно уплел.
Спал Ветер у входа в палатку, привычно свернувшись в клубок. Зимой он точно также спал в горах на снегу, и ему не было холодно. Хаски спят на снегу и в Сибири, им и сорокаградусные морозы нипочем, не то, что кавказские зимы. Когда шел сильный дождь, Анжела впускала Ветра под тент, но в этот раз дождя не было.
Девушка решила не подниматься на Оштен. Перепад высот между подножьем и вершиной составлял почти километр, и подъем-спуск с полной выкладкой был бы достаточно труден, а оставлять без присмотра палатку с вещами ей отчего-то не захотелось. Ей самой было странно: откуда вдруг в ней родилась эта тревога? Оставлять палатку и уходить на целый день в «радиалку» было в горах Красной Поляны, где она часто бывала, делом обычным, она делала это много раз, и это делали все ее знакомые, и никогда ничего не пропадало, никогда ни у кого не возникало беспокойства. Может быть, сам Лаго-Наки показался ей похожим на проходной двор, куда может занести и случайных людей, не воспитанных в правилах туристской этики. Анжела не могла ответить на этот вопрос, она его себе даже не задавала, она просто собрала палатку и пошла по зеленой равнине в сторону озера Псенодах, решив остановиться там на следующую ночевку.
Утро выдалось удивительно ясным, безоблачным. Скальные вершины Оштена и Пшехо-су, украшенные язычками снежников, висели над цветущими лугами, почти на их уровне бесшумно кружил коршун, выслеживая сусликов, на ближнем склоне паслось небольшое стадо темно-серых серн, делавших вид, что им нет никакого дела до веселого остроухого пса, деловито бегущего по тропе впереди тоненькой девушки, нагруженной большим рюкзаком; пес тоже не обратил на них особого внимания: он уже знал по опыту, что гоняться за этими быстроногими созданиями нет никакого смысла, тем более с поклажей на спине, да и не был он охотником.
Но вот впереди показался лошадиный табун. Десятка два кобылиц, жеребцов-однолеток и жеребят паслись по обе стороны тропы под присмотром огромного черного жеребца. Подойдя к ним на несколько шагов, Ветер остановился, озадаченно оглянулся на хозяйку, которая не выказала при этом ни малейшего беспокойства, и отважно двинулся на гигантов, продолжавших невозмутимо щипать траву. Черный жеребец, стоявший прямо на тропе, презрительно оттопырил нижнюю губу, обнажив красивые желто-розовые зубы, повернулся к псу огромным задом, взмахнул роскошным черным хвостом и вывалил прямо под нос опешившему Ветру ароматную кучу свежайшего навоза и величественной походкой сошел с тропы. Пес возмущенно отскочил и сердито тявкнул, вздыбив шерсть на загривке. Анжела рассмеялась.
– Фу, Ветер, фу! Это он тебе показал, кто здесь хозяин. Они здесь живут, это их дом, а мы с тобой всего лишь гости.
Ветер вильнул хвостом и потрусил дальше. Анжеле не было скучно. Как может быть скучно, когда пейзаж вокруг все время меняется, когда из под ног то и дело выскакивают юркие ящерицы, когда рядом верный пес, милый и ласковый Ветер?
– А ну-ка песню мне пропой, веселый Ветер!
Веселый Ветер, веселый Ветер!
Моря и горы ты обшарил все на свете
И все на свете песенки слыхал…
Примерно через час ее обогнала компания велосипедистов – два парня и две девушки. Небольшие рюкзачки за спинами и легкая одежда говорили о том, что едут они недалеко и ненадолго – по-видимому, до озера Псенодах и обратно. Навстречу Анжеле никто не попадался. Она знала, что стоять на озере с палаткой не разрешалось, поэтому отсутствие встречных было понятно. Встречные могли идти только из приюта «Фишт», а это путь неблизкий, по времени не успели бы. Да и на озере народ, конечно, делает остановку – пообедать, искупаться. Сама-то Анжела как раз хотела на Псенодахе переночевать. Девушка она была себе на уме, независимая и не всегда придерживалась писанных правил, особенно, если считала их мало обоснованными. Кому повредит, если она, со своей газовой горелочкой и без консервных банок, переночует на берегу озера? Лучше бы они джипы в заповедник не пускали, чем пеших туристов гонять. Она решила не спешить и прийти на Псенодах ближе к вечеру: не припрутся же туда егеря на ночь глядя?
Она сделала привал у ручья, журчащего у подножья Пшехо-су, пообедала и накормила Ветра. Погода начала портиться, Оштен закрылся серыми облаками, со стороны укрытого за ним Фишта потянуло нелетним холодом. Суров Фишт, как броней, укрыт вечными льдами и скалами. На Фишт Анжела тоже не пойдет, у нее и ледоруба нет, да и навыка нет альпинистского. Ни к чему им с Ветром такие забавы. Об этих трех горах, Фиште, Оштене и Пшехо-су, у адыгов тоже есть легенда, но Анжела слышала ее только краем уха и не запомнила толком: тоже что-то про любовь, княжеский гнев и погоню.
До озера она добралась к пяти часам, а перед этим мимо нее промчались велосипедисты, возвращавшиеся оттуда. Установив палатку шагах в тридцати от берега, Анжела вскипятила воду, заварила чай. Пелена облаков, укрывающих горы, быстро темнела, наливалась сумрачной влагой, и серп озера, лежавшего прямо у ног девушки, отливал негостеприимным свинцовым блеском. Ветер убежал исследовать окрестности, его белый пушистый хвост мелькал то там, то здесь, но внезапно пес замер, повернув голову с чуткими заостренными ушами в сторону перевала, ведущего к приюту, и Анжела увидела, что с той стороны к озеру спускаются два всадника.
– Ветер, ко мне! – позвала девушка.
Пес послушно кинулся к хозяйке, подбежал и встал возле нее, развернувшись широкой грудью в сторону приближающихся конников и внимательно следя за ними.
«Егеря! – догадалась Анжела. – Сейчас они мне всыплют».
Вскоре всадники подъехали. Оба были одеты в добротный зеленый камуфляж, старший – лет сорока– имел на голове армейского типа кепи, младший, которому на вид было лет двадцать пять – красовался в шляпе-афганке, загнутыми вверх полями походившей на ковбойскую. Анжела поднялась им навстречу и посмотрела выжидающе.
– Добрый вечер! – вежливо поприветствовал девушку старший.
– Добрый! – настороженно отозвалась она. Ветер стоял у ее ног, весело помахивая хвостом.
– У вас есть разрешение на собаку?
– Есть.
– Где вы его получили?
– В Адлере. В вашей центральной конторе. Показать? – Анжела сделала движение в сторону входа в палатку.
– Ладно, не надо, – остановил ее егерь. – Это у вас лайка? – Он кивнул в сторону пса.
– Это хаски, Леша, – вмешался его молодой напарник. – Видишь, у нее хвост прямой, как у волка?
– Точно, – согласился Леша. – У лаек хвост кольцом.
– А хотите чаю? – предложила Анжела. – У меня как раз заварился.
Мужчины переглянулись.
– С удовольствием! – Молодой егерь широко улыбнулся и легко соскочил с лошади. – Такой девушке разве откажешь!
Старший последовал его примеру. Оба деловито извлекли из вьючных сумок эмалированные кружки и присели на корточки возле палатки. Лошади, отпущенные пастись, тут же принялись щипать сочную альпийскую траву. Анжела налила гостям чай из видавшего виды закопченного котелка. Экономя газ, она в походах иногда разводила костерок: там, где удавалось собрать дров.
– Идете на Фишт? – поинтересовался Леша, бережно принимая в заскорузлые ладони горячую кружку.
Она пожала плечами: – Не знаю, до ледника, может, и дойду. А выше – у меня снаряги нет. А на приюте много сейчас народу?
– Порядочно. Почти вся поляна палатками забита. В августе ожидается еще больше. Недавно директор на вертушке прилетал, велел два новых сортира строить, доски привез…
– Сортир для туриста – первое дело! – хохотнул молодой егерь. – Иначе он всю округу засерет. – И нарочито оглянувшись по сторонам, ехидным голосом заметил: – А здесь-то сортира нет!
Анжела хотела как-то отреагировать по поводу «засерет», однако не смогла сразу найти нужный тон. Тем временем старший егерь спросил:
– Так вы одна путешествуете или еще кто подойдет?
– Я не одна, – улыбнулась девушка. – Я с Ветром. – И погладила лежащего рядом с ней Ветра по загривку.
– А вы знаете, что здесь нельзя стоять? В смысле, ставить платку.
– Не знаю, – слукавила она. – А почему?
– Именно потому. Озеро здесь, могут загадить. На КПП вам должны были указать.
– И что же мне теперь делать? – Взгляд девушки стал совсем жалобным. – На ночь глядя!
– Штраф придется заплатить! – ухмыльнулся молодой. – Сейчас составим акт, а в Адлере оплатите.
У Анжелы опустилось сердце. Рука на загривке Ветра растерянно замерла.
– И сколько?
– От трех до пяти. С собакой, думаю, будет все-таки пять. – Парень весело скалил зубы.
– Остынь, Игореха! – цыкнул на него Леша. – Не пугай девушку. Как тебя звать? – обратился он к ней.
– Анжела.
– Успокойся, Анжела. Ночуй здесь! Куда ж ты пойдешь одна, на ночь! Утром только не задерживайся, уйди пораньше. А то увидит кто тебя здесь с палаткой, болтовня пойдет, нам может аукнуться. Ты нас не видела, мы тебя не заметили.
Он допил чай и поднялся, резко взмахнув перевернутой кружкой, вытряхивая из нее оставшиеся на дне чаинки. Игорь встал вслед за ним, шагнул к лошадям.
– Спасибо! – ответила Анжела. – А вы куда, на ночь?
– Мы дорогу знаем, да и фонари есть, – спокойно ответил егерь. И пояснил с едва заметной улыбкой. – Тут в трех километрах у нас балаган, там переночуем. Но в следующий раз имей в виду… – Он помедлил и уже другим тоном, понизив голос, добавил: – А вообще, не ходила бы ты в одиночку! Народ тут разный шатается, обидеть могут.
Через минуту всадники скрылись за ближним увалом. Ветер было ринулся проводить их, но девушка удержала пса.
– Вот видишь, собака! – сказала она назидательно, потрепав его за ухом. – Мир не без добрых людей, нас не выгнали. А теперь будем укладываться. Завтра рано вставать.
Восход солнца застал ее уже на тропе. Следуя совету, а скорее даже просьбе егеря Леши, она позавтракала и вышла в путь очень рано. Да, собственно, ей и делать на озере было нечего. Купаться и загорать она не собиралась – погода не располагала, красоты особой тоже в этом Псенодахе она не нашла. Краснополянские озера, на ее взгляд, впечатляли куда больше. Хотя бы тот же Кардывач, где она бывала дважды. А уж про Синеокое и говорить нечего. Псенодах – просто лужица против них.
Небо за ночь опять сделалось безоблачным, солнце быстро поднималось над горами и припекало все сильнее. Сделав короткую остановку, Анжела переоделась в шорты и майку и в таком виде через пару часов неспешного хода вышла на перевал. Там она увидела обелиск, установленный в память погибшим в 42-м году солдатам, защищавшим проход в Сочи от фашистов. Она подошла поближе, сбросила рюкзак и прочла:
«Вам, отдавшим пламя жизни, ради жизни на земле. Воинам 23 пограничного полка, погибшим на этом рубеже VIII–IX‑42 г.» Дальше шел длинный список.
Анжела вздохнула, огляделась. Позади нее уходящая к озеру, виляющая тропа кое-где просматривалась, и на ней никого не было видно. Да и откуда? Если кто и пришел на Псенодах в такую рань, то с чего бы ему без остановки пилить дальше? Обязательно остановится там, будет отдыхать, завтракать, гонять чаи. Другая сторона перевала, спускающаяся к Фишту, скрывалась за белой скальной грядой, но скорее всего и на этой стороне никого поблизости нет: больно уж ранний час, а от приюта сюда путь неближний. Анжела подумала, что времени у нее в запасе еще «вагон», а делать ей на приютской поляне, в общем-то, нечего, и решила сделать хороший привал.
Она отнесла рюкзак к белым скалам, где, как и ожидала, обнаружила затишье от ветра, отстегнула от него свернутый в рулон карематовый коврик, и, расстелив его, улеглась загорать. Ветер, побегав немного по ближним окрестностям и погоняв галок, улегся неподалеку. Незаметно для себя Анжела задремала.
Разбудили ее голоса. Голоса были молодые, почти мальчишеские, они звучали неподалеку.
– Ну, кажется, заперлись! – с облегчением произнес один. – Вон, видишь, перевальный знак?
– Это не перевальный знак, – возразил второй. – Это обелиск. Здесь наши фрицев били. Я читал.
– Один черт! Все равно – перевал. Отсюда до озера – час или полтора. Давай посидим здесь, отдохнем, покурим.
Анжела открыла глаза. Двое парней сидели на камнях метрах в десяти от нее, их рюкзаки лежали рядом с ними. К ней ребята были обращены спинами и пока что ее не замечали. Однако Ветер, как всегда заинтересовавшийся новыми людьми, уже подошел к одному из парней и ткнулся ему в ладонь влажным носом, виляя хвостом и блестя веселыми бирюзовыми глазами.
– Опа! – Парень отдернул руку и вскочил. – Псина какая-то! Откуда он здесь?
– Да не ссы! – засмеялся его товарищ. – Это сибирский хаски! Я знаю эту породу. Они не кусаются. Наверное, где-то здесь его хозяин.
Они стали оглядываться, и в этот момент Анжела, поднявшись с коврика, окликнула пса:
– Ветер! Ко мне!
– Вау! – с нарочитым изумлением воскликнул первый парень. Он был в черной бандане и черной футболке, с правой рукой, разукрашенной вызывающе пышной цветной татуировкой. – Какая неожиданная встреча! Это твой пес?
– Мой, – ответила Анжела. – Но вообще-то сначала надо здороваться. В горах люди здороваются. Не знали?
Владелец банданы не ответил и продолжал смотреть на нее с насмешливым интересом. Второй парень, в зеленой бейсболке и клетчатой рубашке с коротким рукавом, улыбнулся и вежливо кивнул:
– Здравствуйте!
На вид обоим было лет по восемнадцать. Не исключено, что в горах они были впервые.
– Вы с приюта идете? – спросила она.
– С него.
– На Фишт ходили? Снега там много?
– Ходили. – Татуированный замялся, посмотрел на товарища, они хохотнули. – Не дошли маленько. А снегу – полно! Покатались там хорошо, на жопе! Экстрим!
«Ну, точно, в первый раз в горах! – мысленно усмехнулась Анжела. – Прокатиться летом по снегу – для них уже экстрим».
– Чаю хотите? – не дожидаясь ответа, она принялась доставать из рюкзака котелок, горелку и все остальное, необходимое для приготовления чая. Кто же откажется от чая после многочасового подъема на перевал. Анжела и сама собиралась сделать перекус перед спуском. Парни отошли к своим рюкзакам.
– Ну, что? – негромко сказал тот, что был в бейсболке. – Будем пить с девушкой чай или пойдем?
– Какой чай! – с трудом сдерживая голос, вскипел его спутник. – Посмотри, какая телка! И вокруг ни души! У меня член так вскочил, что сейчас джинсы лопнут. Если я ее не трахну, я с ума сойду.
– Не дури, Серега! – попытался урезонить его товарищ. – Берем рюкзаки и уходим, от греха подальше. Да и собака у нее.
– Ты сам сказал, что хаски не кусаются. В крайнем случае, отгонишь палкой. А девка будет дергаться – подержишь.
– Ты с ума сошел! – Парень в бейсболке вскинул на плечо рюкзак. – Я ухожу. Разбирайся с ней сам, я в этом не участвую.
– Ах, так! Тогда ты мне не друг! Пшел вон отсюда! – Серега подскочил к собеседнику и с силой залепил ему ногой под зад. – Знать тебя больше не хочу, козел!
– От козла слышу! – беззлобно ответил тот и, сбросив рюкзак на землю, отвесил приятелю ответный пинок. – Черт с тобой! Только давай быстрей! А то нагрянет кто-нибудь, проблем не оберемся.
Анжела, занятая приготовлением чая, не расслышала сквозь шум горелки и ветра, о чем спорят юные удальцы. Когда они приблизились, она спокойно подняла на них глаза и сказала:
– Еще не готово, ребята. Здесь воды нет, я снег топила. А что вы без кружек?
Но встречная фраза ее сильно удивила.
– Ты здесь загорала? – игриво спросил парень с татуированной рукой, и в его взгляде девушка прочла неприкрытую, наглую похоть. – Может, вместе позагораем?
Его товарищ молча обходил ее со спины.
Анжела поднялась на ноги и ощутила, как ее охватывает волна озноба. Вокруг никого. Впереди и сзади – пустынная тропа, а прямо перед ней два сексуально озабоченных звереныша.
– Ребята, вы что? Это у вас шутки такие? Вы куда шли? На Псенодах? Вот и идите себе, пока вас мой пес не порвал.
– У-тю-тю! – засмеялся парень и, вытянув руку, попытался ухватить девушку на нос. – Ну, скомандуй ему! Скажи ему: «Фас! Ату!» А мы посмотрим.
Оборвав внезапно смех, он схватил ее за лямку майки и резко рванул вниз:
– Раздевайся, детка! А то я на тебе все порву. Дальше пойдешь голая.
«Как они могут, возле обелиска?» – мелькнула в ее голове нелепая в этой ситуации мысль. Нелепая – потому что было очевидно: этим примитивам обелиски «по барабану».
Анжела размахнулась и ударила парня по лицу. Он схватил ее за руку и попытался повалить. Она не поддалась, повалила его самого.
– Толян! – завопил он. – Держи эту стерву! Прямо кошка какая-то!
Толян неуклюже поспешил ему на помощь, схватил девушку за руки и не без труда завел их ей за голову.
– Только быстрей, ради Бога! – взмолился он. – Вдруг кто-нибудь придет!
Анжела почувствовала, как чужие, злые пальцы мнут ее грудь, спускаются по животу, расстегивают замок на шортах…
– Ветер! – завопила она что было мочи. – Ветер! На помощь!..
Державший ее за руки поднял глаза и бросил взгляд на пса, который стоял в стороне и с недоумением наблюдал за происходящим. Парень твердо знал: хаски никогда не кинется на человека, эта порода совершенно не пригодна для защиты и охраны, он читал об этом в надежных источниках. Однако…
– Ветер! Ветер! – отчаянно кричала Анжела, а злая рука продолжала свое движение.
Ветер припал грудью к земле и взвыл. Опять припал и опять взвыл, белый хвост его бешено бил по земле, разбрасывая вокруг мелкие камни. Веками воспитанная порода отчаянно боролась в нем с еще более древними инстинктами, любовь ко всем людям – с любовью к хозяйке. Вдруг он вскочил, в бирюзовых его глазах вспыхнуло желтое, звериное пламя, он оскалил зубы и кинулся на человека.
От резкой боли в икре правой ноги, Серега вскрикнул и повернул голову: что там за чертовщина? Ветер выпустил его ногу и кинулся на второго обидчика хозяйки, быстро цапнув его за руку.
– Палкой его! Палкой! – завопил Серега, но Анжела, освободившись от ошеломленного неожиданной атакой собаки Толяна, в один момент извернулась и схватила насильника обеими руками за горло.
– Ах, сука! – захрипел он, силясь оторвать ее неожиданно сильные руки. – Ах, ты…
Анжела ударила его коленом в пах, и он на мгновение ослабил хватку, скорчившись от боли. Ветер добавил ему, подскочив сбоку и вцепившись в ухо. От боли парень заорал: «А-а!» Анжела окончательно вывернулась и вскочила на ноги, рефлекторно задергивая замок на шортах. Через мгновение в ее руках была крепкая трекинговая палка, которую она держала как солдат винтовку – штыком вперед, а Ветер стоял рядом с ней, скаля зубы и по-волчьи прижимая уши.
Незадачливые насильники поднимались с земли, потирая укушенные и ушибленные места, мрачно поглядывая друг на друга и на девушку с собакой. Ухо у Сереги уже опухло и сочилось кровью, у Толяна кровь капала с кисти левой руки.
– А ты говорил: хаски не кусаются! – зло произнес Серега.
– Он бешеный какой-то, – оправдывался Толян.
– Перевязывать не буду, – с желчной иронией произнесла Анжела, и скомандовала: – Взяли рюкзаки и побежали! Бегом до самого озера. Там обмоете свои боевые раны. Засранцы малолетние!
«Засранцы» посмотрели на волчий оскал сибирского хаски, переглянулись и молча пошли к своим рюкзакам. Когда они скрылись за первой извилиной тропы, Анжела опустилась на каменистую землю, обхватила руками шею прильнувшего к ней пса, и разрыдалась. Плакала она несколько минут, плач снимал непомерное напряжение, в котором только что пребывал весь ее организм, давал ему физическую и эмоциональную разрядку; постепенно рыдания перешли во всхлипы, а затем – в ровное дыхание. Тело ее расслабилось и одновременно отяжелело, сползло на землю. Девушка уснула, продолжая обнимать Ветра, который покойно лежал рядом, бережно держа на своем мягком боку голову хозяйки.
Когда Анжела очнулась, то долго не могла понять – вправду ли случился с ней этот кошмар или же ей все только приснилось. На тропе, ведущей к озеру, никого не было, вокруг царила тишина, обелиск все также осенял перевал пятиконечной, тронутой ржавчиной звездой. Однако тело ее ныло от ушибов, а на правом запястье темнел обширный синяк. Коврика под ней не было, он лежал шагах в десяти, под белой скалой. Не могла же она загорать и уснуть на голых камнях?
Ветер смотрел на нее умными, голубыми добрыми глазами, и не было в них никакого желтого огня.
Девушка погладила его и уткнулась лицом в собачью морду.
– Дружочек ты мой! Ветерочек! Ничего ведь не было, правда? Никто нас не обижал? Ты ведь добрый у меня, правда? Ты ведь не злой?
Ветер в ответ умильно лизнул ее и счастливо вильнул хвостом. Однако за скалами, со стороны приюта, вдруг послышались голоса – оттуда опять поднимались люди, и пес вскочил, готовно обернулся в ту сторону, его клыки обнажились, и он глухо зарычал. У девушки сжалось сердце, ей опять захотелось заплакать. «Бедный мой Ветер!.. – прошептали ее губы. – Что с тобой сделали!..»
Голоса приближались…